Денис Ивлев » 18 ноя 2012, 11:44
Третий отрывок из главы "Сётры Небесновы, Анна Большакова и Выдропусская икона". Здесь же привожу и свою версию попадания икон из семьи в семью.
Закрытие Смоленского храма в селе Выдропужск пришлось на 1937-38 гг. Но нетронутым храм простоял недолго. В 1941 г. храм был передан организованному в 1930-х гг. в выдропужске колхозу. Вот строки из протокола № 34 заседания РИКА от 23.06.1941 г.: «предложить райфо здание закрытой Выдропужской церкви передать во временное арендное пользование колхозу «Новая жизнь» для использования под зернохранилище»1.
Как свидетельствует жительница села Лидия Сергеевна Тимохина (1937 г.р.), люди, исполнявшие это указание, некоторые из икон отдавали выдропужским жителям: «Когда мне было четыре года – это был 1941 г., – я ходила в детсад, он был в доме у церкви. И помню, как мы с мамой ходили в церковь, когда иконы местные жители оттуда уносили. Помню два грузовика, а женщины много икон несли. Мама нашу икону, где Христос благословляет детей, несла над головой всю дорогу. У нас была ещё одна икона, которую из церкви принесли, но её украли».
Часть икон Смоленской церкви была вывезена в незакрытые храмы, часть была унесена местными жителями. Так были спасены две иконы выдропужского иконостаса: Сретение Господне и икона из праотеческого чина, обе конца XVIII в. Выдропусская же икона, написанная для храма на рубеже XVIII-XIX вв., была сохранена в селе благодаря сёстрам Небесновым, Параскеве и Марии.
Видя, что из церкви увозят иконы, Параскева Небеснова тоже пошла в храм. «Она пришла к церкви, а там народу много, всё вывозят, и говорит: «Дайте мне икону Смоленскую», – рассказывает очевидец этих событий Галина Ивановна Шматова (1928 г.р.), – А один из них говорит: «Бабка, ты уже надоела, мы иконы свезём в Волочёк». Она и отвечает: «Ой, не надо, сынок! Мне никакой не надо, дайте мне лишь икону Смоленскую!» Она уж и на коленках стояла, и так им надоела, что они ей сказали: «Иди, бабка, покажи, что за икона». А когда нашли, она сказала: «Вот эта, сынок, эта». Икона была простая, на дереве, а остальные горели «золотом». Тогда они ей и сказали: «Уж нашла какую выбрать, какую-то страшную». Но она им ответила: «Не надо ни золотой, никакой, отдайте мне лишь эту». Так и отдали её. И стали старые к ним ходить по праздникам и молиться».
В 1942 г. Выдропужске был организован лагерь для заключённых, которых использовали при строительстве линии обороны. Вот строки из протокола № 37 от 8.09. 1942 г.: «...поручить председателю Выдропужского сельского Совета т. Середову: 1) передать во временное пользование помещение бывшей церкви отдельному лагерному пункту № 118 УНКВД по Калининской области под общежитие; 2) рамы и доски икон передать райпромкомбинату на поделку мебели»2.
Тогда же ещё одну Выдропусскую икону принёс домой и сосед Небесновых Степан Михайлович Юрзов. Зная, что иконы, оставшиеся в храме будут использованы как дрова, Степан предложил охране лагеря воз обычных дров. Те, в свою очередь, потребовали ещё и водки.
Несколько беспокойных дней семья Степана с молитвой искала дрова, которые было тяжело достать в это время. И вот икона была внесена в дом. Степан хотел спрятать её на чердаке, но его супруга Матрёна строго указала ему снести образ к сёстрам Небесновым. Так у Небесновых в доме оказались обе чтимые в Выдропужске иконы – древняя рубежа XVIII-XIX вв. и список 1898 г.
В 1944 г. у Юрзовых поселился на квартире солдат строительного батальона Кронид Николаевич Поспелов, сын репрессированного священнослужителя. Зная, что у Небесновых хранится чудотворная икона, Кронид Николаевич часто приходил к ним и молился перед этим образом. Валентина Никаноровна Чаплинская рассказывает любопытный случай. Однажды, Кронид Поспелов с ипуганным видом вошёл в дом к Юрзовым. Его встретила хозяйка Матрёна и спросила, что случилось. Тот ответил: «Меня завтра расстреляют!». На вопрос: «За что?», он рассказал как оставил винтовку. Свой рассказ он закончил словами: «Не хочу людей убивать».
Действительно, душа молодого человека стремилась к уединению и молитве. Пережив в молодости гибель отца, он уже тогда принял решение посвятить себя Богу...
Матрёна успокоила Кронида и велела идти в дом к Небесновым к Выдропусской иконе. «Молись и она тебя не оставит», - сказала она. На следующий день Кронид пришёл радостный и сказал: «Меня не расстреляли, а сделали писарем». Так молитва перед Выдропусской иконой спасла будущему архимандриту Псково-Печеского монастыря жизнь. Уже будучи глубоким старцем отец Нафанаил одним из первых вопросов при встрече с выдропужскими паломниками задал: «Что стало с бабушками Небесновыми?»...
С открытием храмов в Вышнем Волочке и окрестных сёлах в дом к Небесновым стали приезжать священнослужители. Одним из них, видимо, был настоятель Преображенской кладбищенской церкви в Вышнем Волочке, благочинный протоиерей Фёдор Емельянов. В 1947 г., когда лагерь НКВД в Смоленской церкви был свёрнут, в Вышнем Волочке открывали Богоявленский собор. Отец Фёдор забирал из Смоленской церкви уцелевший иконостас. Вместе с ним в Вышний Волочёк было увезено много икон, сохранённых местными жителями, среди них и список 1898 г., который и доныне хранится в Богоявленском соборе Вышнего Волочка.
Что же происходило в годы Великой Отечественной войны за стенами Выдропужского лагеря НКВД? Отдельный лагерный пункт № 118 УНКВД по Калининской области в годы Великой Отечественной войны был предназначен для содержания в заключеннии тех, кто провинился перед советскими законами. Начальником выдропужского лагеря был Павел Николаевич Смирнов. Квартировал он в доме родителей Г.И. Шматовой Патрошихиных Ивана Яковлевича и Александры Алексеевны.
К сожалению, документальных свидетельств о том, что происходило за стенами храма пока не обнаружено, но сохранились воспоминания, свидетельствующие об этом времени.
Галина Ивановна Шматова продолжает свои воспоминания: «Тюрьма была в церкви. В 1941 году приехали какие-то, облазили всё. Внизу-то были склепы, захоронены помещики, кто строил. Мама их называла «господа Чевакины». Всё там растрепали.
Помню, водили заключенных, а они падали от голода. Умирали много. Строили они аэродром. Рядом с нами жил начальник тюрьмы, вот он и водил меня в церковь туфли шить. В летней церкви мастерская была. Шили туфли из тряпок. Могли сделать и зелёные и красные. А то ведь ничего не было носить-то, вот мне и сшили. Я их только и носила.
У нас на задворках двадцать сараев было, их на кладбище свезли. В сараях тех верёвки вили, стояли там большие чаны с капустой, они туда по лестнице забирались: заключённых кормили. А хоронили где, там колючая проволока была и часовой стоял. Бывало, меня начальник тюрьмы отправлял за обедом: сходи, мол. Я и пойду. А часовой кричит: «Стой! Кто идёт?» Заключённые в церкви жили, зимняя церковь была разделена на две половины, мужчины и женщины. Народу держали человек сто».
Продолжает рассказ Галины Ивановны о тюрьме её односельчанка Кира Ивановна Дрюхина (1928 г.р.): «Церковь перестала действовать незадолго до войны,а до этого службы были и праздники справляли,особенно престольные, ходили по деревням и молодежь и старики с гармошками. Праздновали весело, кроме поста. Потом закрыли, и ничего не проводилось. А в 1942-м привезли заключенных, наших, советских. Где сейчас проводит службу отец Георгий, жили женщины, а в другой части мужчины. Их использовали на строительстве аэродрома, аэродром-то был важным: самолеты летали в Ленинград во время блокады. И наши женщины тоже на укреплениях работали, и заключенные. В войну мы не голодали, вот после войны испытали, что это такое. А в войну спасал аэродром: солдаты приезжали на ключевинку (Гергиевский источник) мыть котлы. Мы, ребятишки, собирались и нас подкармливали кашей. В школе давали паек. А вот заключенные голодали. На работу идут, а назад многих на лопатах несут. Общаться с ними нельзя было, но иногда давали еду – когда какие конвоиры. Им баню топили, за церковью было здание красного кирпича, называли «вшегонялкой», потом его разрушили, сейчас там могилы».
Но не только голод был главным бедствием для заключённых. Тяжёлый труд на аэродроме, теснота в самой церкви, вши и грязь – всё это создавало невыносимые условия. И тогда некоторые пытались бежать. Галина Ивановна вспоминает: «У нас жил Петька Грецкий – охранник в тюрьме. Прибежал однажды: заключённая сбежала, пошла за водой на речку, на прорубь, бросила вёдра и убежала к лесу. Мама говорила: «Петя, не бейте её». А он говорит: «Больше не побежит…» Ловили с собаками, собак много было. Война уже кончилась, а тюрьма так и была. Наш Дрюхин Вовка кирпичиной окно разбил, так его мать начальника упросила, чтобы он его в эту тюрьму посадил. А в тюрьме сидели больше те, кто картошки покопает в колхозах, колоски соберёт, тогда ведь строго было. Немцев один раз пленных вели, человек 15 – 20. Идут, а мне их жалко так было. Бедные».
Выдропужск, находившийся в тылу Калининского фронта, по решению командования преобразовали в укрепрайон. В случае, если немецкая армия прорвала бы нашу оборону, в селе и в его окрестностях развернулись бы боевые действия. «На тюрьме сирена была, зенитка стояла, – вспоминает Галина Ивановна. – А самолёты летали бомбить сначала на церковь, потом в гору, там стояла большая-большая вышка, для чего она была, не знаю. И с вышки на шоссе на мост летел. Но в мост не попадал. Там тоже зенитка была. В Выдропужске семьи заключённых жили, эвакуированных много был, даже в банях жили. Страшно было, тяжело было, не знаю как мы и прожили».
Её воспоминания дополняет К.И. Дрюхина: «Немцы летали над Выдропужском, братья как -то вбежали: «Немцы!». Помню, выскочила, а самолет прямо над березами, и немец улыбается, но не бомбил, бомбили мост, но не получалось, потому что дорога кривая. Солдат хоронили, но братскую могилу после устроили. Некоторых выкапывали и в общую клали, но многие по всему кладбищу похоронены. И проходящие войска хоронили умерших, а некоторых и имени никто не знал».
Ещё в годы войны Спировский райсовет поднимал вопрос о запущенном состоянии братской могилы в Выдропужске. «Братские и индивидуальные могилы бойцов и командиров Красной армии находятся в запущенном состоянии. Не огорожены, заросли травой, дёрном не обложены»,3 - было написано в постановлении РИКа от 23 октября 1943 г.
Ситуация была исправлена уже после войны. В память о том, что на выдропужском погосте покоятся останки умерших раненых воинов и в память о выдропужцах, не вернувшихся с войны близ храма был установлен обелиск. Но его чёрный гранит надолго сохранит в тайне имена и количество захороненных здесь советских воинов.
В эти тяжёлые годы люди выжили не только благодаря природной выносливости русского народа, но и в первую очередь благодаря вере. Из рассказов старожилов мы знаем, что люди продолжали приходить к Выдропусской иконе в дом сестёр Небесновых и в эти годы.
После смерти последней из сестёр Небесновых хозяйкой дома стала Анна Захаровна Большакова. Дом достался ей ещё при живой хозяйке – одной из сестёр. Та продала его с условием, что покупательница даст ей спокойно умереть в родных стенах. А перед смертью последняя из сестёр завещала свято хранить Выдропусскую икону.
Жительница с. Выдропужска Зоя Ивановна Юрзова (1926 г.р.) вспоминает, что в светёлке у Анны Захаровны было много икон, «и все большие, церковные».
В 1948 г. в доме Анны Захаровны поселилась молодая учительница Валентина Ильинична Максимова. Здание школы было расположено вблизи храма. Двухэтажное деревянное здание было перевезено из одной из усадеб Торжокского района в 1922 г. В этой школе Валентина Ильинична преподавала историю, по совместительству так же вела уроки географии и пения.
Молодая учительница, в то время относившаяся скептически к церкви и религии вообще, была удивлена, что, «когда люди проходили мимо нашего дома, они крестились на наш дом. Знали, что здесь икона, и крестились, а некоторые заходили, кланялись этой иконе, клали деньги, а некоторые приносили лампадного масла. Так что икону эту чтили». Образ Выдропусской Одигитрии был поставлен среди прочих икон в переднем углу дома Большаковой. У Валентины Ильиничны до переезда хранилась фотография переднего угла в доме Анны Захаровны.
Деньги, которые жертвовали местные жители, Анна Захаровна употребляла на покупку лампадного масла, которое в то время было в большой редкости. Так-же на эти деньги она заказала у столяра киот для иконы.
Ещё в годы войны в Спировском районе было открыто два сельских прихода – в селе Матвееве и в селе Тарасове. Священнослужители стали совершать требы по деревням, часто нарушая данные им властью предписания. В селе Выдропужск, а так-же в Ободове и других деревнях богослужения и требы совершал бывший священник с. Прутня соседнего Торжокского района Вениамин Васильевич Сиротинский. До своего назначения в с. Прутня он с мая по ноябрь 1948 г. служил в Богоявленском соборе г. Вышнего Волочка4. Он приезжал в село и в доме у Анны Захаровны совершал богослужения и таинства, продолжил он это делать и когда его лишили прихода и регистрации.
Жительница с. Выдропужска Елена Александровна Молчанова (1927 г.р.), приехавшая в село в 1947 г., вспоминает «У Анны Захаровны икон много было. Там у неё и служил службу приезжавший священник. У неё дома мы и крестили мою дочь. Вместо купели был приспособлен тазик».
Этот самый тазик помнит и жительница с. Выдропужск Серафима Павловна Небеснова – когда ей было 10 лет, в тазике в доме Большаковой её крестил приезжий священник.
Сохранился донос на имя уполномоченного по делам РПЦ В. И. Хевронова от 18 августа 1949 г. священника Образцова: «Довожу до Вашего сведения, что бывший священник церкви с. Прутня и церкви гор. Вышнего Волочка Сиротинский В., отстранённый от выполнения обязанностей священника в той и другой церквях, перебрался на жительство опять в Прутню. Проживая в с. Прутня бывший священник Сиротинский несмотря на запрещение исполняет церковные требы в соседних с селом Прутня деревнях, как то: Хвошня, Селище, Выдропужск и село Раменье и вообще, где ему выгоднее. Мне было отношение от Благочинного г. Торжка – что бы доставлять такие сведения духовной власти о таких случаях, а потому я и решился донести Вам, что бы не быть виновным»5.
Реакция местной власти на действия священника Сиротинского неизвестна, но богослужения в Выдропужске продолжали безнаказанно совершаться вплоть до 1951 г.
На праздник Троицы летом 1951 г. «местные жители пригласили священника.Съехалось много людей из Мошкова, из Скоморохова, из соседних деревень. Было очень много народу. И была большая литургия, – рассказывает В.И. Максимова. – Но я, как учительница, ушла из дома утром. К обеду я пришла, литургия кончилась, и местные жители попросили священника покрестить детей, и он, конечно, согласился. Многие местные жители крестили, из Спирова крестила своих детей Бабанова Нина Ильинична, а Бабанов работал в райисполкоме. И об этом донесли, и к нам приехала милиция. Вызвали меня, но я сказала, что меня не было дома и ничего не знаю, и меня отпустили. Потом стали спрашивать хозяйку, о чём спрашивали, конечно, не знаю, но у неё сын учился в институте, и она испугалась, что сына исключат из института. И поэтому она пошла к Юрзовым и попросила у ней взять икону, и так она им эту икону отдала. Вот так эта икона и попала к Юрзовым».
Семья Степана Юрзова поселилась в селе Выдропужск в начале XX в., и именно с ней будет связана вся последующая история Выдропужского прихода и чудотворной Смоленской иконы.