Виноградов » 18 май 2018, 16:55
(отклик на книгу Пушкин и Вышний Волочек)
В последние годы сделано несколько попыток использовать имя художника А.Г.Венецианова в виде «свадебного генерала» для украшения различных сборников. В 2012г. статью о нём включили в сборник очерков о героях битв с Наполеоном. В армии художник не служил, в войне не участвовал, военными наградами не отмечен. В 2015г. его включили в сборник о медицинских работниках, назвав первым врачом Вышневолоцкого уезда. Образования врача художник не имел, врачом не работал. Упоминание о создании им якобы «больнички» отсутствует в документах самого художника. Врачей хватало тогда образованных и работающих, имена их известны.
В начале 2018г. вышла книга «Пушкин и Вышний Волочек». Автор Е.Ступкин дальше развивает образ «свадебного генерала»: на этот раз взята гоголевская тема из бессмертной комедии «Ревизор» (1836 г.). Хлестаков (предполагаемый ревизор), хвалится: "… Литераторов часто вижу. С Пушкиным на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему: "Ну что, брат Пушкин?" - "Да так, брат, - отвечает, бывало, - так как-то все..." Большой оригинал".
Многие высказывали предположения о возможном знакомстве Венецианова с Пушкиным.
Однако никто не смог привести доказательств для перевода гипотезы в разряд факта. Неудача постигла и автора рассматриваемой книги. Покажем три примера.
1. Венецианов имел знакомства с писателями, художниками ( из мещан, купцов или бедных дворян). Однако аристократические дворянские деятели культуры не считали Венецианова своим и не признавали его равным себе, не вводили в круг своих друзей. Отмечая это обстоятельство, А.П.Мюллер писала (стр. 130): «Не каждый художник того времени мог рассчитывать на знакомство в среде родовой и умственной аристократии. Живописец, хотя бы и талантливый, играл ещё в ту пору роль полуремесленника, полубарского забавника… Венецианову для обеспечения себе средств к существованию приходилось льстить и заискивать в людях влиятельных и власть имущих; вот отчего он предпочитал своё бедное, но свободное Сафонково». Крупные деятели (Вяземский, Баратынский, Дельвиг, Пушкин, Чаадаев, Виельгорский, Жуковский и др.) не были знакомы или знали художника лишь мимоходом, лишь понаслышке. Короткое знакомство с дворянином Гоголем быстро прекратилось. В письмах к Милюкову, Григоровичу, Анастасевичу и др. художник никогда не упоминает этих людей, нет и переписки с кем-либо из них.
Дочь Александра в Записках в двух местах перечисляет 8 писателей, бывавших у художника (стр.218): « Гоголь, Гребенка, Воейков, Краевский бывали у него», на стр.221 добавляет: Крылов, Козлов, Кукольник, Жуковский. В обоих случаях она не упоминает Пушкина. Даже о дуэли и гибели Пушкина 28 января 1837г. художник ничего не пишет в письме от 29.03.1837г., хотя всю зиму он находился в Петербурге (выехал в Сафонково в мае), видимо считая не стоящим внимания Милюковых это событие, о котором взволнованно говорили в столице весь год, писали все мыслящие люди. О Пушкине писал цензор Никитенко: « Похороны Пушкина. Это были действительно народные похороны. Всё, что сколько – нибудь читает и мыслит в Петербурге, - всё стеклось к церкви, где отпевали поэта». Вдова историка Екатерина Андреевна Карамзина вскоре писала в письме: «… закатилась звезда светлая, Россия потеряла Пушкина!». Искусствовед Ацаркина пишет, что Брюллов глубоко скорбел о кончине Пушкина. Мокрицкий в дневнике за 31.01.1837г. о Брюллове записал: « Говорили о Пушкине, он читал его стихотворения, восхищался каждой строкой, каждой мыслью знаменитого поэта… завидует его кончине и жалел, что отечественный климат не благоприятствует его здоровью». Мокрицкий А.Н. в дневнике через месяц после дуэли, упоминая о посещениях Венецианова в марте 1837г. также не пишет о разговорах про гибель поэта у Венецианова. 2 марта: « …пошёл к Венецианову, потерял утро…».7 марта: «… уехал к Венецианову, там застал я Краевского. После обеда разыграли лотерею…». 18 марта : «Часам к семи пошёл я к Брюллову, там были уже Венецианов и брат Фёдор, скоро пришёл Краевский и прочёл нам прекрасные стихотворения Пушкина». 21 марта: «В три часа ушёл я к Венецианову, где было мне довольно скучно». 4 апреля: «Обедал у Венецианова. Вечер пробыл также у Венецианова. Возвращаясь домой, заходил к Брюллову, но он уже спал». 8 апреля : «Утро провёл я в галерее, после класса пошёл к Венецианову. В продолжение дня ничего особенного не случилось». Это свидетельствует о том, что Венецианов не был знаком с Пушкиным, ведь о смерти и болезнях многих знакомых он писал в своих письмах (Путятины, Милюковы, Боровиковский, Лодыгины, даже члены царской семьи, Брюллов, некоторые его ученики и мн. др.).
О якобы имевшемся знакомстве Венецианова с Пушкиным написано лишь в чьей-то поздней приписке к «Запискам» дочери на полях основного текста. Напротив следующего текста: « Гоголь, Гребёнка, Воейков, Краевский и др. бывали у него нередко», рядом на полях сделана чья - то поздняя рукописная приписка: « Жуковский, Гнедич, Крылов, Козлов, Пушкин также были с ним знакомы и бывали иногда у него». Кем сделана эта приписка достоверно не известно. В основной же текст «Записок» эта приписка не включена как сомнительная ( Сборник 1980г., стр.218). Приводимая иногда картина Чернецова «Царицын луг» - это не доказательство знакомства, а художественная аллегория-образ художника. Познакомиться художник и поэт могли. Места для этого были. Главное, что нет доказательств такого знакомства ( тем более дружбы): упоминаний поэта о Венецианове нет, также, как нет упоминаний Венецианова о поэте. Есть упоминания художника о Гоголе, Кольцове, Анастасевиче, Лажечникове и мн. др. А об А.С. Пушкине – нет.
Встречающиеся ссылки на П.А.Каратыгина ( 1805-1879), якобы, как свидетеля знакомства поэта и художника, вызваны недоразумением. Мемуарист писал о Мусине – Пушкине-Брюсе Василии Валентиновиче ( 1773-1863) и указывал, что его посещали Венецианов, другие художники и писатели. Этот Пушкин со временем стал Председателем ОПХ после отъезда П.А. Кикина в 1824г. в долгую командировку на Кавказ. Сам Венецианов об этом пишет в марте 1825г.: « До возвращения Петра Андреевича будет мне скучно. Кутайсов и Пушкин не то у царя, что Кикин». Как видим, речь не о том Пушкине. В это же время представители рода Мусиных – Пушкиных жили в большом имении Борисоглебское ( на реке Мологе, ниже по течению от Николо-Теребени), с большим храмом. Они прославились открытием рукописи «Слово о полку Игореве». Имение описано в кн. «Очерки Моложского уезда» 1902г., автор Мусин-Пушкин С.А. Возможно, Венецианов мог посетить имение Борисоглебское.
Пётр Андреевич Каратыгин ( артист Александринского театра) очень часто бывал в доме Мусина – Пушкина-Брюса, а затем женился на его падчерице, свадьба была в этом же доме. Несмотря на это, он не был знаком с А.С.Пушкиным (видел его лишь один раз в окно проехавшей кибитки). С Грибоедовым же Пётр Андреевич был хорошо знаком, дружил, играл в его пьесах, читал его стихи. Об этом он пишет в своих воспоминаниях на протяжении десяти страниц; о Пушкине же – одна фраза о взгляде в окно. Фамилию Венецианова он упомянул лишь один раз в томе 1 ( стр.351),то есть тоже не был знаком с художником.
Другое дело, старший брат Василий Андреевич Каратыгин (1802-1853), выдающийся русский артист – трагик и его жена актриса Александра Михайловна (1802-1880, урожд. Колосова). Эти актёры имели некоторое знакомство с Пушкиным: «Знакомство было, но близким его назвать было нельзя. Упоминания о Каратыгиных в переписке поэта очень случайные … личные отношения у Пушкина с семьёю Каратыгиных не прерывались, хотя встречи их были довольно редкими, что не помешало Пушкину упрекнуть жену в письме от 03.08.1834г. за то, что « в Пб. она никогда не думает посмотреть на Каратыгиных». Перед самой дуэлью Пушкин отдал В.А.Каратыгину для бенефиса своего «Скупого рыцаря» (Каратыгин, 1930, том 2, стр. 321-322). Сама Александра Михайловна в воспоминаниях «Моё знакомство с А.С.Пушкиным» ( стр. 268-288) описывает встречи с поэтом, его стихи, посвящённые ей, приводит записи поэта в её дневнике, по приглашению вдовы поэта она с мужем присутствовала при отпевании тела Пушкина в Конюшенной церкви «…мы оплакивали его как родного, да и могло ли быть иначе» ( стр.285).
Эти факты показывают, что Пушкин очень избирательно сходился с людьми даже в пределах одной семьи Каратыгиных. Его привлекали в чём-то неординарные личности. Венецианов, видимо, не входил в их число. Художник не был поэтом или писателем. Он, как выдающийся живописец, своими творениями из жизни русского народа создал своё оригинальное бессмертное имя. Он не нуждается в искусственном возвышении личности. Работы его сами говорят о творце.
В конце декабря 1838 г. Венецианов пишет о подготовке больших великосветских вечеров: « Явились для святок заморские бальные музыканты... Конечно, нам на этих вечерах не быть, но на других доведётся быть...». Он понимал и видел пропасть разделявшую его с такими деятелями культуры. Не будучи дворянином, он мог водить знакомства лишь с подобными себе или мелкими дворянами. В самых блистательных собраниях, самых изысканных салонах Петербурга: у братьев Виельгорских, Одоевского, Оленина, графа Соллогуба, П.Вяземского и других Венецианов не бывал. Слишком невзрачным был художник для этих знатных широко образованных людей, подчеркнула Г.К.Леонтьева. Таким образом, Пушкин не был знаком с Венециановым, доказательств по - прежнему нет.
2. Автор приводит предположение современного беллетриста М.Казовского о том, что дочери Венецианова якобы жили и преподавали в гимназии в Твери. Такое описание может быть и возможно в лирической повести ( фэнтези) но недопустимо в строгом издании. Известно, что дочери жили, умерли и похоронены в одной могиле с матерью в Петербурге. По адресным книгам столицы известны места их проживания и род занятий, имеется их завещание. Работать в гимназии они не могла, поскольку у них не было диплома об окончании Академии художеств. Вместо того, чтобы отмежеваться и подвергнуть критическому разбору это предположение, автор призывает к его поддержке, создавая иллюзию правдоподобия.
3. Подобная неудача автора просматривается также при описании Анны Керн и при попытке отказаться от общепринятого её портрета кисти крепостного художника Акима Арефова-Багаева. Обоснование, что именно Керн изображена на портрете было сделано известным пушкиноведом, Ниной Ивановной Грановской ( 1916 -2002), главным хранителем Всероссийского музея А.С.Пушкина. Грановская в статье «Друзья Пушкина в портретах крепостного художника Акима Арефова – Багаева» (сб. Временник Пушкинской комиссии. 1974. Л., 1977, с.142-147) привела развёрнутый анализ, описание и признаки, по которым установлен облик Анны Керн. Приведено 31 наименование ссылок литературы. В последние годы предпринята попытка представить, что на портрете изображена якобы не Керн, а А.И.Бегичева. Однако, это предположение слабо обосновано, не получило признания и не принято первым биографом в книге серии ЖЗЛ «Анна Керн» ( 2010). Автор Владимир Сысоев пишет: « Думается, это недостаточно аргументированное предположение не может являться основанием для переатрибуции портрета». Далее Сысоев пишет: «Напрашивается предположение, что художник писал интересующий нас портрет по заказу Алексея Николаевича Вульфа с какого-то другого, более раннего изображения Керн - может быть даже с того, о котором упоминает И.С.Тургенев».
Е.Ступкин умалчивает о работах Н.Грановской и В.Сысоева, приняв на веру неподтверждённую гипотезу и не информируя читателей о предыдущей достоверной атрибуции портрета. По крайней мере, общепринятое описание портрета обязательно должно быть указано. Иначе это- дезинформация.
Книга «Пушкин и Вышний Волочек» грешит другими натяжками и субъективными мнениями; читатели сами заметят их. Книга во многом является некритической компиляцией известных публикаций. В ней нет оригинальных доказательных материалов, повторяются ошибки предыдущих авторов. В краеведческой работе такая книга малопригодна. Приходится признать её неудачным опытом: не каждому по силам описывать великих людей.
Культурно-исторический фонд «Удомля» Б.К.Виноградов